Не знаю, обратили вы внимание или нет, но главными проводниками идеи новой приватизации стали два финансиста: глава одного из госбанков и замминистра финансов.

«Совпадение? Не думаю». И вот почему.

В мире давно ни для кого не секрет, что ключевым слагаемым производственного успеха являются не права собственности на актив, а эффективность и мотивация менеджмента.

Примерам несть числа. Так, большинство ведущих мировых авиакомпаний — государственные полностью или частично. То же самое можно сказать об инфраструктурных компаниях или о предприятиях в области добычи и переработки углеводородов.

Англосаксонский мир не в счет — там другая институциональная (т.е. политическая, социальная, правовая) традиция.

Что до нашего ментального взгляда, то о нем в период «дикой» приватизации начала 90-х и залоговых аукционов 1995–1996 гг. никто не думал. Приватизация по Чубайсу проводилась с единственной целью — удержать власть Ельцина–Гайдара, а «залоговое» разворовывание ключевых промышленных предприятий СССР — всецело корысти для.

Причем если в первом случае народу все-таки кинули кость в виде приватизации жилья, то во втором избранные обогатились настолько нагло, что даже подумать о населении не удосужились.

Так вот.

Слова в приватизационных кампаниях всегда правильные, впрочем, демагогия обречена быть правильной. А что, если обратить внимание на текущее состояние банковского сектора, попытаться найти причину заинтересованности финансистов в очередном разгосударствлении на ровном месте?

АСВ любезно информирует, что на 1 апреля этого года общая сумма вкладов физлиц, включая ИП, составляла 38,4 трлн руб. Теперь внимание: доля вкладов свыше 20 млн руб. достигла 25%, или 9,4 триллиона, а количество «человеко-счетов» — всего 91 тыс. Средний чек «человеко-счета» — 103,5 млн руб.

Если брать по головам, т.е. по ИНН, то реальных топ-вкладчиков будет в несколько раз меньше.

При средней процентной ставке по большим годовым депозитам в 7,5% только процентные выплаты топовым вкладчикам потянут на 706,5 млрд руб. в год. Сравним с чистой прибылью всего банковского сектора за I квартал этого года в 881 млрд руб. Сопоставимо, не правда ли? Только не упускайте из вида, что в первом подсчете разговор идет о годе, во втором — о квартале.

Еще одно сопоставление. В прошлом году, согласно Росстату, госкомпании на круг заработали 2,1 трлн руб. (годом ранее — 4,7 трлн руб.). Соглашаться на доходность ниже банковской в 7,5% годовых желающих не будет. Значит, госкомпании могут разом лишиться трети прибыли.

«А как же инвестиции, социалка и прочее?» — спросите вы. А никак.

В прежние времена (до СВО, как вы понимаете) большие деньги, да еще в таком объеме, вряд ли лежали на счетах мертвым грузом. Их либо вывели за границу в валюте или крипте, либо купили каких-нибудь иностранных ценных бумажек. Тех, которые нынче заморожены в люксембургском и бельгийском депозитариях.

Не станем копаться в происхождении этих средств (как и в деталях биографии их владельцев), в конце концов, на это есть (будущие) правоохранители, скажем только, что в страну все эти Корейко не шибко верят, а деньги в госбанках скирдуют от безысходности.

И тут появляются розовые «нумизматы» Костин с Моисеевым и говорят:

— Не хотите ли вложиться в приватизацию 2.0?

— Да мы все предыдущие и проводили!

Все последние 30 лет нынешние депозитные топы за редчайшим исключением только тем и занимались, что выстраивали (встраивались) модель иерархической экономики в противовес рыночному, обезличенному ведению хозяйства.

В конкретной экономике описываемые в заграничных книжках общепринятые правила (законы, суды, «чистые руки») не действуют, а управленческие стимулы принципиально отличаются от тех, что мы видим в других странах. Когда-то остряк назвал такую модель «ЗАО «Россия» и был прав.

Заметьте, никакого пасквилизма на нашу страну в этих словах нет, так везде и всюду. Разница в градусе и текущих геополитических условиях. То, что для нас было хорошо 15–20 лет назад, сегодня износилось и морально, и физически.

Несколько десятков тысяч наиболее богатых вкладчиков ни за что не променяют нажитое «непосильным трудом» на какие-то там акции, сиречь «бумажки о собственности». Да еще когда глава СКР открыто призывает не приватизировать, а наоборот, национализировать целые отрасли экономики.

К тому же, не дай бог, к богатейшим придут те самые (будущие) правоохранители и под каким-нибудь коррупционно-расследовательским предлогом наложат арест на акционерную собственность. А деньги это или акции — не принципиально.

В общем, не вариант.

Выше не зря заострялось ваше почтенное внимание, что за новую приватизацию ратуют финансисты, спецов из госрегулирования реального сектора в тех рядах нет. И то верно — зачем резать курицу, несущую хоть какие-то яйца, к тому же управлять иерархической экономикой куда проще, чем блокчейном.

Тут есть и макроэкономический нюанс. Оборотной стороной роста любой современной экономики выступает увеличение национального долга (частного, корпоративного, государственного), по-другому — обязательств. Проще говоря, чтобы получить прибыль, прежде надо вложиться.

В России долг — это преимущественно банковский кредит (по запретительным ставкам) и лишь в последние годы — бюджетное финансирование. В других странах долг генерируется как банками, так и бизнесом, но не в акциях, а в облигациях, а также все тем же государством.

В цифрах финансовая жизнь Ойкумены выглядит приблизительно так. Россия: национальный долг к ВВП — 80%, США и ЕС — по 260%, Китай — 295%.

Кажется, у России запас огромный, но на что этот запас — на развитие или на покушать? И да, цена обязательств у нас тоже немаленькая: от 7,5% (вспомним банковские проценты) до 10% (по гособлигациям или ОФЗ). Конечные заемщики платят еще больше.

Отсюда следует, что часть прироста ВВП идет не на пресловутые инвестиции с зарплатами, а на обслуживание национальных обязательств. Если же экономического роста нет, с долгами начинается классическая пирамида «занял — перекрутился».

Смысл всех этих экономических закавык в том, что приватизация не увеличит общий объем инвестиций и, следовательно, обязательств. Деньги будут переложены из одного бюджетного (госбанковского) кармана в другой и тоже бюджетный. Другими словами, у госбанков голова за чужие деньги болеть перестанет, а у госкомпаний, наоборот, начнется.

Что до текущего дефицита бюджета, то он сугубо технический и связан в основном с опережающим авансированием бюджетных расходов, с одной стороны, и буксующей системой Единого национального счета, с другой.

Первое — финансирование строительства пресловутых школ-больниц-дорог не в конце декабря, а равномерно, в течение года. Второе — новшество ФНС, направленное на упрощение налогового администрирования (абстрактно — на уменьшение бюджетных платежек), сбои в котором пока не устранены.

Закольцуем рассуждения о прожектерской «приватизации 2.0» тем, что от качества менеджмента зависит не только эффективность работы корпораций, но и функционирование государства в целом.