Последние официальные данные Росстата по распределению общего объема денежных доходов населения подтверждают, что в нашей стране, увы, сохраняется высокая социально-экономическая дифференциация населения по доходам. Если простыми словами: богатые по-прежнему во много раз богаче бедных. Скажут: чего же вы хотите, капитализЬм, понимаешь ли, за что боролись — на то и напоролись. А я отвечу: да, капитализм (хотя предпочитаю в характеристиках современного социально-экономического обустройства обходиться без всяких там «…изьмов»). Но вот более развитые в экономическом плане страны имеют почему-то дифференциацию населения по доходам меньшую, чем в России.

Итак, официальные данные Росстата свидетельствуют: по итогам I квартала 2023 года денежные доходы 10% наиболее обеспеченного населения превышали доходы 10% наименее обеспеченного в 13,2 раза. И чтобы понять, много это или мало, какая тут вообще динамика наблюдается, вспомним, что соответствующий показатель, к примеру, 1996 года равнялся 13. Получается, что почти за тридцать лет никакого прогресса с точки зрения уменьшения социально-экономической дифференциации населения не произошло. Печально, но факт.

Если очень постараться найти что-то позитивное, можно, конечно, обратить внимание на то, что в отдельные годы уже нынешнего века показатель доходил и до 15 с лишним раз, но сути дела это не меняет: дифференциация населения по доходам остается в России очень высокой, никакого заметного прогресса в решении данной проблемы в последние десятилетия не произошло.

Но можно сравнивать не только с тем, что было у нас раньше. Можно сравнивать и с тем, что есть в экономически развитых странах. Имеются, конечно, методологические различия в том, как считают дифференциацию населения по денежным доходам у них и у нас, но если попытаться их устранить, то получится, что в России дифференциация примерно в два раза выше.

Кстати, еще для полноты картины: в 1990 году, накануне радикальных рыночных преобразований, коэффициент дифференциации по доходам (т.н. коэффициент фондов) равнялся в нашей стране всего 4,4 раза. Приводя этот статистический факт, совсем не хочу сказать, как все хорошо было тогда и как все плохо сегодня. Становление новых экономических отношений объективно не могло не привести к появлению слоя собственников, топ-менеджеров и прочих богатых людей. Но какой-то уж явный перехлест получился…

Теперь вопрос: а почему, собственно говоря, это плохо, если дифференциация населения по доходам очень высока? Нобелевский лауреат, экономист Джозеф Стиглиц дает свой ответ на данный вопрос: «Крайнее равенство тормозит экономический рост, особенно когда оно ведет к социально-политической нестабильности». Казалось бы, бесспорно, так оно и есть. Однако не все так однозначно, поэтому, да простит меня уважаемый нобелевский лауреат, хочу несколько подкорректировать его мысль.

Предлагаю обратить внимание на то, что в Москве, благополучном и развитом по российским меркам регионе, дифференциация населения по доходам наиболее высока. В отдельные годы в 2000-х денежные доходы 10% наиболее обеспеченных граждан превышали суммарные денежные доходы 10% наименее обеспеченных граждан более чем в 50 (!) раз. Так, в 2003 году коэффициент фондов в Москве равнялся 51,8 раза, в то время как в целом по России этот показатель был тогда на уровне 14,3 раза. Потом, конечно, московский показатель снизился, но все равно оставался значительно выше общероссийского. И что, Москва с такой дифференциацией населения по денежным доходам оказалась в аутсайдерах по темпам экономического роста? Да ничего подобного — скорее, наоборот! Значит, не все так просто.

Объяснение тому, что высокая дифференциация населения по доходам далеко не всегда приводит к замедлению темпов экономического роста, видится в следующем. Бедные в столице — это совсем другие бедные по сравнению с такой же группой людей в каком-нибудь другом небогатом российском регионе. Они, да простят меня за противоречивость формулировки, просто богаче. И в данном случае это имеет гораздо большее значение как с точки зрения перспектив экономического роста, так и с точки зрения социально-экономической стабильности (о чем как раз и беспокоится Джозеф Стиглиц). Принимать это обстоятельство во внимание необходимо.

И все-таки богатые страны не имеют значительную социально-экономическую дифференциацию населения. По мере роста экономики, обеспечивающего богатство страны и людей, совершенствуются экономические и институциональные механизмы, которые способствуют более равномерному распределению богатства. Складывается более правильная структура доходов населения: все большую долю в ней начинают занимать поступления от предпринимательской деятельности и от собственности. Соответственно, доли оплаты труда и социальных выплат в общей структуре доходов населения уменьшаются.

Формируется более справедливая система налогообложения доходов граждан. Да-да, я о том самом прогрессивном налогообложении, необходимость введения которого в России уже больше двух десятилетий отвергается.

Складывается здоровая корпоративная культура, при которой основной массе работников не стараются заплатить по минимуму, а себе любимым (собственникам и топам) — по максимуму. Плюс богатые тратят огромные деньги на благотворительность, и это не является простой данью моде.

Наверняка есть и иные механизмы снижения социально-экономической дифференциации граждан, но стоит более подробно остановиться на том, какую роль может сыграть в этом изменение структуры денежных доходов населения. В России в XXI веке доли доходов от предпринимательской деятельности и от собственности в общих денежных доходах населения снижались, а вот доля социальных выплат неуклонно росла. Если в 2000 году доля социальных выплат в общих денежных доходах составляла, по данным Росстата, менее 14%, то по итогам 2022 года этот показатель составил уже 21%. На первый взгляд это хорошо, государство — молодец, что берет на себя все большую заботу о гражданах. Хорошо-то хорошо, только одновременно доля доходов от предпринимательской деятельности в общих денежных доходах населения снизилась с 15,2% в 2000 году до 6,2% в 2020 году (в 2,5 раза!), а доля доходов от собственности уменьшилась за этот период с 6,8% до 5,3% соответственно. И одновременно мы констатируем, что проблема бедности остается актуальной, социально-экономическая дифференциация населения по доходам — высокой.

Но тогда мы просто обязаны сделать вывод, что только за счет повышения разного рода социальных выплат проблема не решается. Это тупиковый путь. Нет, социальные выплаты, конечно, увеличивать надо, но одновременно еще больше должны расти доходы от предпринимательской деятельности и от собственности.

Необходимо признать, что чем больше будут в структуре доходов населения доходы от предпринимательской деятельности, тем менее зависимыми от государства будут люди. С моей точки зрения, это хорошо, но понимаю, что достаточно и тех, кто думает иначе. Если люди независимы — они менее управляемы, не всех и не всегда это устраивает. Когда люди независимы, то они гораздо более инициативны, именно они в первую очередь двигают вперед экономику и общество в целом. Однако по понятным причинам независимые люди неудобны власть предержащим.

Если говорить конкретно о том, что необходимо сделать для увеличения доли доходов от той же предпринимательской деятельности в общих доходах населения, то это стимулирование и поддержка бизнеса (организационная, финансовая, кадровая и т.д.). Предпринимательство — это не дань рыночной экономике, не какое-то ее украшательство, а ее основа, и именно так к этому и необходимо относиться.

Надо признать, что значительная социально-экономическая дифференциация населения по доходам не является препятствием, быстро устранив которое мы обеспечим высокие темпы экономического роста. Увы, все так просто не получится. Придется обеспечивать высокие темпы развития экономики, одновременно решая проблему дифференциации населения по доходам. Только вот высокий рост экономики вряд ли возможен в обозримом будущем. Но это уже другая история, а потому остается констатировать: в этом самом будущем сохранится и значительная дифференциация населения по доходам.